by Vladimir Zakharov

It can happen that a message comes years after the fact, and even from a person who is no longer among the living. This happened with me. A few days after Deborah’s death, I was given a letter that she had written two years before that sad news. The fact that I had not received the message at the time was just accidental. To receive it at the time of Deborah’s Sorokoviny is a sign from above, a sign of fate. In October 2019 Deborah congratulated me on my 70th jubilee celebration. Leaving out some of the specific wording associated with the genre, I engage now in a dialogue.

Бывает, что послание приходит несколько лет спустя, к тому же от умершего человека. Так было со мной. Через несколько дней после смерти Деборы, мне передали письмо, которое она написала за два года до этого печального известия. То, что я не получил это послание в свое время, – случайность. Получить его во время сороковин Деборы – знак свыше, знак судьбы. В октябре 2019 года Дебора поздравила меня  с семидесятилетием. Опускаю некоторые особенности данного жанра, вступаю в диалог.

D.A. Martinsen: It is hard to believe that we have been friends for 36 years now. We met in autumn 1983 at the Chteniia at the Dostoevsky House-Museum in then-Leningrad. I was a graduate student doing dissertation research in Moscow. Igor Leonidovich Volgin, with whom I was taking a class at the Journalism School, told me of the conference, so I attended. I remember only one paper – Lyudmila Saraskina’s paper on khromonozhka – because of the scandal Georgii Mikhailovich Fridlender created afterwards. He went livid with rage at Lyudmila’s contention that Marja Lebyadkina’s lameness was emblematic of a crippled rather than a holy mother Russia. In the ensuing moments, you, along with Igor Leonidovich and Vladimir Viktorovich, stood to defend her. A brave defense I will never forget.

Comment: Deborah entered the International Dostoevsky Society with great energy. In the summer of 1983, which she spent in Moscow, she participated in the Vth symposium of the IDS, which took place in Cerisy Castle in France. From that time on her life was tied with the International Dostoevsky Society. Of course, she was interested in Russian Dostoevsky studies as well. By will of circumstance, she found herself at the center of events, when during the discussions of the 1980s there took place a change in generations, a change in paradigms in the research on Dostoevsky, and Soviet Dostoevsky studies became Russian. I remember the conference that Deborah is writing about, I recall L.I. Saraskina’s paper on the khromonozhka, but I do not recall our polemics with G. M. Fridlender well simply because at that time the dispute with the authorities was no longer unusual. I recall Deborah’s image, her character, her sincere and emotional reaction to what was going on around her. The young and active American made an impression on me.

Comment: Дебора энергично вошла в Международное общество Достоевского. Летом 1983 года проездом в Москву она приняла участие в V симпозиуме IDS, который проходил во Франции в замке Cerisy. С тех пор ее жизнь была связана с Международным обществом Достоевского. Конечно, ее  интересовали и российские исследования о Достоевском. Волей обстоятельств она оказалась в гуще событий, когда в дискуссиях 1980-х годов происходила смена поколений, смена парадигм в изучении Достоевского, советское достоевсковедение становилось российским. Я помню конференцию, о которой пишет Дебора, помню доклад Л.И. Сараскиной о хромоножке, но плохо помню нашу полемику с Г.М. Фридлендером по той простой причине, что спор с авторитетами тогда уже был заурядным делом. Запомнился образ Деборы, ее характер, искренняя и эмоциональная реакция на то, что происходило вокруг. Меня впечатлила юная и активная американка.

We met a few years later. In August 1987 I was in the USA giving lectures as a Fulbright Visiting Professor; I was warmly welcomed by Robert Jackson, Robert Belknap, Nadine Natov, Victor Terras, Charles Moser, Donald Fanger, Robin Feuer Miller, and Nadezhda Zhernakova; at Columbia Deborah took care of me. She loved New York; I saw the city with her eyes, the eyes of Bob Belknap, and I fell in love with New York. I recall to this day the strong impression I had at a symphony concert in Carnegie Hall, which I attended upon the invitation of Deborah’s husband Randall Butler, who played in the orchestra. I am an experienced connoisseur of classical music (at any rate, my wife graduated from conservatory!). I. Stravinsky’s “Petrushka” was not my favorite piece, but the magnificence of the concert hall, the fine performance and the sensitively selected repertoire shook my imagination. The concert ended, but the music continued to play in my head; at night in the hotel I woke up several times from happiness—the music played, Stravinsky triumphed. A marvelous and unexpected event!

Мы встретились через несколько лет. В августе 1987 года я по программе Fulbright Visiting Professor оказался в США, читал лекции, меня тепло приняли Роберт Джексон, Роберт Белнап, Надин Натов, Виктор Террас, Чарлз Мозер, Дональд Фангер, Робин Фойер-Миллер, Надежда Жернакова, в Колумбийском университете меня опекала Дебора. Она любила Нью-Йорк, я увидел город ее глазами, глазами Боба Белнапа и полюбил Нью-Йорк. До сих пор помню сильное впечатление от симфонического концерта в Carnegie Hall, куда меня пригласил муж Деборы Рэндалл Батлер, игравший в оркестре. Я – искушенный слушатель классической музыки (как-никак жена с консерваторским образованием!), «Петрушка» И. Стравинского не был моим любимым произведением, но грандиозность концертного зала, слаженная игра и тонко подобранный репертуар потрясли воображение. Концерт закончился, а в голове по-прежнему звучала музыка, ночью в гостинице я несколько раз просыпался от счастья – звучала музыка, торжествовал Стравинский. Удивительное и неожиданное событие!

In our conversations, we of course discussed cooperation between Russian scholars and the IDS. At one point as early as December 1987 Nadine Natov said that the American colleagues would like to participate in the conferences in the Staraya Russa museum. She continued: “we can come to Staraya Russa, but we have to stay in a hotel in Veliky Novgorod. We are told that there are no comfortable hotels there, but we are prepared to stay in any conditions.” I ask: “what do you need”? “To get a visa we need to get an official invitation from the Museum.” “All right; there’s not much time, who should be invited?” We decided to include American scholars of The Brothers Karamazov. Deborah was on that list, as the youngest participant of the upcoming conference. A few weeks later I went back to Russia; processing the invitation turned out to be a difficult problem, there was some kind of secret military plant there, and it took the influence and authority of D. S. Likhachev, and the efforts of many people, to ensure that the Americans could come to the conference and stay in Staraya Russa. In this way, thanks to this conversation Staraya Russa became a town that was open to foreign tourists. Perestroika had begun, and everything was possible.

Общаясь, мы, конечно, обсуждали сотрудничество российских ученых с IDS. Как-то уже в декабре 1987 года Надин Натов сказала, что американские коллеги хотели бы участвовать в конференциях в музее Старой Руссы. Она продолжила: «Мы можем приезжать в Старую Руссу, но жить должны в гостинице в Великом Новгороде, а хотелось бы жить в городе Достоевского. Нам говорят, что там нет комфортабельных гостиниц, но мы готовы жить в любых условиях». Спрашиваю: что нужно? – «Для получения визы необходимо приглашение на бланке музея». – Хорошо, времени мало, кого приглашаем? – Решили, что включаем американских исследователей «Братьев Карамазовых». В этом списке уже была Дебора, самая юная участница планируемой конференции. Через несколько недель я вернулся в Россию, оформление приглашения оказалось сложной проблемой, там был какой-то секретный военный завод, потребовались влияние и авторитет Д.С. Лихачева, усилия многих, чтобы американцы приехали на конференцию и остановились в Старой Руссе. Так, благодаря этой застольной беседе Старая Русса стала открытым туристическим городом. Началась перестройка, и всё было можно.

D.A. Martinsen: We met again that winter, when I was again in Leningrad and attended your dissertation defense. Olga Alekseevna then generously invited me to the after-party – an event emblazoned in my memory. We met again in 1988 at Staraya Russa, when Bob Belknap, Bob Jackson, Nadine Natov and I attended the Chteniia. We also participated in the memorable excursion to the nearby monastery, the dinner at the priest’s trapeznaya – where Sergei Belov created a Fyodor Pavlovich-like scandal, and, back in Starya Russa, the dinner hosted by Father Dmitry Grigoriev.

Comment: There’s a small anachronism here. The trip to Staraya Russa described so vividly by Deborah was in May of 1988; my dissertation defense at Leningrad University took place a year later, in June 1989. Deborah’s presence at my defense was a great surprise for me: I did not know that she was in Russia at that time. At the banquet, even with her modesty and tact, she was the soul of the scholarly group. I am glad that we shared together my successful defense of Dostoevsky’s System of Genres.

Comment: Тут есть небольшой анахронизм. Поездка в Старую Руссу, о которой так выразительно рассказала Дебора, была в мае 1988 года, моя защита диссертации в Ленинградском университете состоялась год спустя в июне 1989 года. Присутствие Деборы на защите было большим сюрпризом для меня: я не знал, что она в это время была в России. На банкете при всей своей скромности и демократизме она была душой ученой компании. Я рад, что мы вместе разделили успех защиты моей «Системы жанров Достоевского».

D.A. Martinsen: Thereafter we met about every three years at IDS Symposia, but also when you came to the United States in the 1990s, and I arranged talks for you at Columbia and Princeton. Thanks to Bob Belknap, you returned to New York in 1998 for the Xth International Dostoevsky Symposium at Columbia as part of the largest ever delegation of Russians to attend a Symposium. Here you spoke on Dostoevsky as a journalist and editor. You also bought a computer to bring back with you – a harbinger of your future work.

In 2007, at the Symposium in Budapest, Boris Nikolaevich Tikhomirov told me that you gave the speech that made me the first woman president of the IDS. Fittingly, you replaced me in 2013. I don’t think it’s accidental that you next nominated Carol Apollonio to be our current president – you have surrounded yourself with great women scholars, for whom you have always shown the greatest respect. But I would be remiss in praising you without mentioning your incredible partner – Olga Alekseevna – a woman of overwhelming talent and generosity, a devoted helpmeet, fabulous mother/grandmother, and the world’s most gracious hostess.

Comment: For almost forty years we served Dostoevsky together. We were glad when we agreed, we were not offended when we didn’t; we were brought together by shared projects, conversations at Symposiums, work in the IDS Board. As she worked on IDS matters, Deborah constantly recalled the advice that “Nadine and the two Bobs” gave her. She devoted many efforts to realize Nadezhda Anatolyevna’s wish to conduct an IDS Symposium in Moscow. It is symbolic that it took place in 2013 in the Solzhenitsyn House of Russia Abroad. Dostoevsky brings everyone together.

Comment: Почти сорок лет мы вместе служили Достоевскому. Нас радовали совпадения  мнений, не обижали разногласия, сближали общие дела, общение на симпозиумах, работа в правлении IDS. В текущих делах Дебора постоянно вспоминала советы, которые ей давали «Надин и два Боба». Она приложила много усилий, чтобы выполнить желание Надежды Анатольевны провести симпозиум IDS в Москве. Символично, что он прошел в 2013 году в Доме  русского Зарубежья имени А.И. Солженицына: Достоевский всех объединяет.

Deborah exaggerated the intentionality of my “academic policy” to rely more on women than on men. I am not so prescient. Both Deborah and Carol were objectively the best among the candidates. Deborah became the best president, very responsible and energetic. She was excellent working collaboratively. In 2019 at the Boston Symposium she reported on the work underway to create a new IDS Charter, and a new stage began in the development of the Society. It now depends on us how its history will unfold.

Дебора преувеличила сознательность моей «научной политики»: больше полагаться на женщин, чем на мужчин. Я не столь дальновиден. И Дебора, и Кэрол были объективно лучшими среди других кандидатов. Дебора стала лучшим президентом, очень ответственным и энергичным. У нее превосходно получалась коллективная работа. В 2019 г. на симпозиуме в Бостоне она объявила о работе над новым уставом IDS, начался следующий этап развития Общества. Теперь от нас зависит, какой будет его история.

In the last year she waged a heroic battle against her illness. At times it seemed that she would succeed in defeating it purely by strength of will, but there was no miracle.

We have lost Deborah, but she is with us. We remember her, she has become a steadfast interlocutor for many of us.

В последний год она героически боролась с недугом. Иногда казалось, что ей удастся побороть болезнь лишь одним усилием воли, но чуда не произошло.

Мы потеряли Дебору, но она с нами. Мы помним ее, она стала неизменным собеседником для многих из нас.

 

She concluded her letter with the words:

May Fyodor Mikhailovich continue to bless you and your family!

Свое послание она завершила словами:

«May Fyodor Mikhailovich continue to bless you and your family!»

 

Not only Dostoevsky. Deborah, too, gives each of us her blessing.

Не только Достоевский – и Дебора благословляет каждого из нас.

 

March 18, 2022

Текст Deborah A. Martinsen цитируется по оригиналу.

Deborah Martinsen’s letter quoted from the original.

Vladimir Zakharov’s text translated by Carol Apollonio.

Photos by Boris Tikhomirov.